Я с детства был примерным мальчиком,
Я над уроками потел.
Не продавцом, не поливальщиком,
Я становиться не хотел.
Я скромным рос и образованным,
я был не глуп, но с юных дней,
Я твердо знал, что стану клоуном,
Ведь нет профессии главней.

У них носы с усами на резинках,
У них такая умная свинья,
У них плодятся кролики в корзинке,
И гусь, и на веревочке змея.

Они шутить готовы, не смолкая,
А мы готовы им рукоплескать,
Ведь им известна истина такая,
Что нам, без них, едва ли отыскать.

Так почему ж их шутки новые меня сегодня не бодрят,
И униформой бестолковою глядится их смешной наряд.
Их маски больше не таинственны и речи нет ни о каком
Намеке мизерном на истину, под идиотским колпаком.

У них, увы, осталось в арсенале
Уже совсем немного свежих блюд.
Они, конечно, этого не знали
Тогда, когда пускались на дебют.

Они, то улыбаясь, то рыдая,
Меня все реже трогают до слез,
Ведь я от них, как прежде, ожидаю
Не грез, а полной гибели всерьез.

Что толку зря болтать про истину,
а вдруг она и вправду в том,
Чтоб нацепить колпак на лысину и стать гороховым шутом.
И в даль брести дорогой длинною, чтоб наяву, а не в кино
Над песней спетой Джельсоминою
Заплакал старый Дзомпано.