Я уйду от тебя, я скажу на прощанье – прости.
Я уйду, но покоя тебе никогда не найти.
Я уйду без упреков и слез, молчаливо, одна.
Я уйду, ибо выпито сердце до самого дна.
Ты меня позовешь – ни единого звука в ответ.
Ни обнять, ни коснуться ладонью, ни глянуть вослед.
И глаза ты закроешь и станешь молить в тишине,
Чтобы я возвратилась, вернулась хотя бы во сне.
И не видя дороги, ты кинешься в горестный путь,
Вслед за мной без надежды меня отыскать и вернуть.

Будет осень, под вечер друзья соберутся твои.
Кто-то будет, наверное, тебе говорить о любви.
Одинокое сердце свое не отдашь никому.
Ибо я в это время незримо тебя обниму.
Бесполезно тебя новизной соблазнять и манить.
Даже если захочешь, не в силах ты мне изменить.
Будет горькая память как сторож стоять у дверей
И раскаяние камнем повиснет на шее твоей.
И глаза ты закроешь, и воздух обнимешь ночной.
И тогда ты поймешь, что навеки расстался со мной.

И весна прилетит, обновит и разбудит весь мир.
Зацветут маргаритки, раскроется белый жасмин.
Ароматом хмельным и густым переполнятся сны.
Только горечь разлуки отравит напиток весны.
Остановишься ты на пороге апрельского дня.
Ни покоя, ни воли, ни радости нет без меня.
Я исчезла, растаяла ночью как след на песке,
А тебе завещала всегда оставаться в тоске.
В одиночестве биться, дрожа, как ночная трава.
Вот заклятье мое! Вот заклятье мое! Вот заклятье мое!
И да сбудутся эти слова.

Остановишься ты на пороге апрельского дня.
Ни покоя, ни воли, ни радости нет без меня
Я исчезла, растаяла ночью как след на песке
А тебе завещала всегда оставаться в тоске.
В одиночестве биться, дрожа, как ночная трава.
Вот заклятье мое! Вот заклятье мое! Вот заклятье мое!
Да не сбудутся эти слова.