по лесам по полям
и на выходные по выходным дням

дом на возвышении продуваемый ветрами со всех сторон
из белого, ныне совсем побуревшего камня,
просторные залы в которых наверняка
могло поместиться бы племя или целая армия

стоят пустые. прислуга живет в отдельном подсобном помещении
в доме только одна женщина
сухопарая, средних лет
отказывается от званого обеда
отказывается от подающей руки
повсюду с видом таким
будто во времена людовика XIV
расставлена мебель и натыканы свечи
а только одна женщина.

на стенах портреты предков
в белых крахмальных воротниках
делающих головы их похожими на
круглые конфеты.
цензоров много, они пронизывают
взглядами комнаты
будто лучами прожекторов

в воздухе пахнет затхлой сыростью
которую затягивает в легкие

хозяйка проводит возле камина в кресле и ночи и дни
или возле окна
а когда плохо спит ходит по замку
в длинной рубашке похожа на призрак

утром метровый туман
укрывает траву
а вечером история умалчивают
и блеск и нищету

снедающую подобных ей людей которая ежеминутно,
которая каждый день ходит за нею по пятам,
волочится за нею как пола платья
и не желает отставать,
прилепляется к каждому новому наряду, к каждому новому слову,
а если такового не случается,
то просто стелится по полу
как холодный воздух, белыми клубами

я буду мыслить глобально
я лягу в книгу
в идею вникну
вот кто сегодняшний день поглотит
вот кто мое страданье облегчит
в сегодняшний вечер
займет чужими делами

возьмешься за волнующий переплет
среди достопочтенных мертвецов выберешь что нибудь свое
как губкой проведенной по влажному столу
они печаль соберут унесут
на пару часов
закуют в тюрьму
поставят сургутом печать
заставят молчать

природа грозила ей жизнь отравить
качала за ставнями буйными ветками
холодно ветренно
глупо истошно
вас тоже вас так же вас тоже!

луна для восторженных
одна для всех
преследует и смотрит
холодно и одинаково
как смотрят круглые дураки
я бы в нее кинула
равнодушная, противная

летом она забывалась в тепле и зелени,
природа еще кружила ее голову,
но осенью и особенно зимой...
особенно зимой... с ее вездесущим снегом
из которого попав не выпутаться
как из под тяжелого больничного одеяла
сама природа счет дням тут потеряла

и первым солнце, блеклое, направдоподобное
точно вырезано из тонкой цветной бумаги
все время новый в своей трагедии
и в своем отрицании
книжный герой, он разойдется ближе к ночи
когда глаза устремлены в костры
и мысли терпят разрыв...

--

грядет конец. жильцы свалили
дом сдается
но не сдается дух
у трех старух
мысль эта в темном чулане хранится
все не так
страх подходит ближе
давая себя рассмотреть
и счастливая тепловая смерть в рассеяньи
в заданном ритме
говорит мне:

однажды я проснусь в области по пояс в снегу
без еды без тепла без одежды
без мало-мальской надежды
однажды я проснусь в банке из под варенья
в матрешке
в доме который построил неизвестный мне джек

в качестве его любимой жертвы.